Интервью: Олег БЕССУДНОВ
Фото: Олег БЕССУДНОВ

Иван Охлобыстин — в прошлом известный актер, режиссер, сценарист. В настоящее время — священник отец Иоанн. Наш корреспондент встретился с этим удивительным человеком на тренировке в спортзале.
— Как и почему Вы начали заниматься единоборствами?
— Впервые с занятиями единоборствами я столкнулся во время службы в армии. Там мне удалось немного позаниматься рукопашным боем. После этого был очень большой перерыв. Потом я ринулся в айкидо. Я был очень раскоординирован и не мог достичь концентрации тогда, когда мне это было необходимо. И я решил, что лучшее средство, которое может мне помочь в этом вопросе, — восточные единоборства. Клуб, в который я пришел заниматься, был как раз напротив моего дома. Моим тренером стал Нарышкин Андрей Михайлович. Я увлекся, потом захотел, чтобы и дети мои занимались. Было это лет 7 назад. Я долго ходил в этот клуб.
Через какое-то время подоспела работа над сценарием, где надо было писать о том, о чем знаешь. Дело касалось единоборств, а конкретно — ножевого боя. Тогда я попросил моего друга Максима Дедика познакомить меня с миром боевых искусств. С ним мы пошли на одно спортивное мероприятие, посвященное единоборствам, проходившее, по-моему, в ЦСКА. Там Максим познакомил меня с замечательным человеком и мастером боевых искусств Юрием Федоришеным. Я попросил Юрия помочь мне освоить азы боевой работы с ножом. Он пригласил меня на занятия в клуб «Московский Будокан». Я пришел. Юрий дал мне деревянный танто (деревянный муляж японского ножа), показал несколько движений и сказал отрабатывать.
Сам же Юрий в это время проводил тренировку по каратэ со своими учениками. Как раз проходили спарринги, я посмотрел, и так мне это понравилось, что попросил Юрия научить меня еще и каратэ. Я очень мирный человек, но по жизни часто приходилось драться, и решил, что если мне придется делать это еще, то пусть я буду драться правильно.
Юрий не дал себя долго упрашивать. Мне быстренько надели шлем и Юрий тут же слегка меня «помутузил».

Начало было положено, и с этого дня я постоянно стал ходить на тренировки по каратэ, а Юрий стал меня учить.

Я очень старался и старюсь на каждой тренировке. Постоянно пытаюсь научиться чему-то новому. После начала моих занятий у Юрия мы сильно подружились с ним. Также я подружился с Сергеем Бадюком и Андреем Кочергиным, известными мастерами единоборств. Я считаю, что если актер играет бойца, то он должен быть бойцом Если ты хочешь играть достоверно, то должен хорошенько потренироваться
— Как Вы чувствуете себя в мире единоборств?
- Мне очень понравился этот мир Я очень комфортно себя в нем чувствую. В этом мире, в отличие от мира вокруг, есть только одна интрига — это бой. Еще в каратэ есть одно очень хорошее качество — это минимум клиентских отношений. Отношения между людьми очень чистые, а за счет этого очищаешься и ты. Открывается путь к духу. На тренировке в момент поединка, когда ты выдыхаешься, и твой соперник также выдыхается, то в глубине его глаз ты видишь дух. Когда у тебя уже не осталось сил, а ты все продолжаешь держаться, то тебя держит только дух Здесь, на тренировках, я каждый день вижу дух. В этом состоянии ничего нет — ни страха, ни жизни, ни смерти. В этом состоянии — вечность.

Я человек религиозный. Я священник. И для меня очень важен этот опыт. Занимаясь каратэ, ты не выкладываешься бессмысленно. В некоторые моменты, когда человек практически полностью израсходовал все силы — в нем ничего не остается. Остается только одно — дух.
Несколько раз я попадал в серьезные аварии. И на собственном опыте знаю, что сам момент аварии для тебя длится очень долго. Время как бы замирает. И за эти мгновения ты успеваешь сделать очень много. И мое состояние в момент занятий каратэ иногда очень сильно это напоминает. Я решил многие проблемы, занимаясь каратэ. Занятия каратэ помогли мне сформулировать «Боевой кодекс русской души».
— Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
— Основное в этом кодексе можно выразить следующей фразой: «Чем хуже — тем лучше».
Вообще мы, русские, другие люди. Форс-мажор для нас — это норма. А нормальное состояние дел, как это есть в понятии у других, — это для нас форс-мажор. В этом состоянии мы или спиваемся, или сходим с ума, или просто опускаемся «ниже плинтуса». И это происходит до тех пор, пока снова не наступает форс-мажор. Тогда нам снова становится хорошо и уютно. Я бы назвал нас прослойкой между миром добра и миром хаоса. И мы этот хаос постоянно сдерживаем. Поэтому боевые искусства для нас — это идеальный вариант мобилизовать нацию в правильном направлении. Но без инсинуаций.
Русский человек сам по себе — это человек, стоящий на границе хаоса и отодвигающий этот хаос. Но, пока русский человек лицом к врагу, он разрушает врага. А когда врага нет — русский человек разрушает себя.
Если сейчас взять и скомпоновать наши религиозные убеждения с боевыми искусствами, то получится идеальный сплав, который превратит нашу Россию непобедимую твердыню духа.
Когда ты в зале на тре¬нировке, то твоей оценкой является бой. Весь твой негатив, если он есть, уходит в действия.
Если осмыслить боевые искусства с этой стороны, то мы получим шанс остаться как нация в истории. Иначе мы просто исчезнем.

— Единоборствами занимаются не только русские. Не только христиане. Что Вы скажете об этом?
— Все мы братья. И с мусульманами, и с иудеями мы находимся в одной ветхозаветной традиции. Поэтому никаких разногласий у нас нет и быть не должно. И с представителями других традиционных религиозных конфессий нам тоже делить нечего. Зло же, его природа, во всех традициях одинаково. Религия — это, прежде всего, вера в Любовь! Но в Любовь не абстрактную, а в жертвенную. Когда, например, один человек отдает всего себя, защищая честь страны, честь своей команды, другой человек ложится под пулю, прикрывая собой ребенка, а третий умирает за рабочим столом в НИИ, положив всего себя на алтарь науки. Это одна вера, одна жертва, одна Любовь.
— Вы священник. Это самое миролюбивое занятие. Но Вы все же занимаетесь единоборствами. Как все это сочетается?
— Занимаюсь единоборствами не только я один. Много священников занимается единоборствами. Как еще называются прихожане? Правильно — Паства. А священник для своей паствы, если мы отталкиваемся от этого слова, пастух. Пастух в самом лучшем понимании этого слова. А когда на паству нападают волки, что делает пастух? Защищает паству. А это надо уметь делать, чтобы самому не стать жертвой волков. Кто-то, говоря о занятиях каратэ, начинает вспоминать ритуалы, принятые в зале. Вроде как они языческие и не должно, например, христианину их выполнять. Но, помилуйте! В каждый ритуал мы вкладываем свой собственный смысл. Выполняя ритуал в зале на занятиях по каратэ, я выражаю свое уважение тому месту, где проводятся тренировки, и тем людям, с которыми я занимаюсь.
Что же касается агрессивности, приписываемой людям, занимающимся единоборствами, то я хочу подчеркнуть, что агрессивность не является нормальным состоянием для бойца Настоящий боец должен быть холоден рассудком во время боя и обязан мыслить трезво. Заповедь о щеке (когда надо подставить вторую, если тебя ударили по первой) не должна низводиться до дилетантизма. Как сказал Гете: «Бог в мелочах — дьявол в крайностях».

“Black Belt V8″ №6. 2007г

Арсенал хапкидо включает в себя все броски айкидо – но в более жестоком и быстром исполнении; множество разнообразных ударов руками и ногами, как аналогичных принятым в каратэ и тэквондо, так и настолько отличающихся от них, что предугадать их траекторию практически невозможно; в хапкидо естественным образом происходит разделение на тех, кто преимущественно работает бросками, и тех, кто бьет. Огромен оружейный раздел – на основе четырех базовых разновидностей оружия можно обучиться владению любым попавшим в руки предметом. Энергетикой и культурой движения хапкидо не уступает тайцзи-цюань, а целью своих приемов ставит наискорейшее выведение противника из строя. При этом хапкидоин вовсе не боится контакта – он с легкостью может принять на корпус практически любой удар.
Система обучения строится таким образом, что вся двигательная база дается до первого дана. Тогда сдается классическая техника, выверяется точность формы. Hа второй, дан сдаются те же самые техники, но на время: приблизительно впятеро быстрее. Третий дан предусматривает работу в нестандартных условиях, с завязанными глазами, сидя, в прыжке от стены и т.д. Hаряду с этим идет работа с оружием – тростью, палкой, мечом, ножом, поясом. После третьего дана основную работу составляет психотренинг. Hачинается обучение с резких, грубых движений – ударов руками и ногами, а заканчивается тонкой точечной работой и нюансами управления энергиями – совсем как во “внутренних школах” ушу. Такое расположение техник обусловлено тем, что хапкидо долгое время служило для подготовки спецподразделений армии и полиции и курсанты должны были с первых дней занятий получать конкретные боевые навыки. Год ежедневной работы по 4-5 часов в день позволял сдать экзамен на первый дан, выйти против каратеки с третьим-четвертым даном и одержать быструю победу. Каратэ является наиболее широко распространенной системой подготовки боя без оружия – его изучают как спортсмены-любители разных стран, так и военные, уже с чисто прикладной целью. Естественно, бандиты и террористы также предпочитают использовать для тренировок карате или родственные ему стили: кикбоксинг, тэквондо, джиу-джитсу. Это определяет специфическую направленность хапкидо, использующую в бою упущения и недостатки этих систем.
С противником не нужно драться – его нужно бить.
Хапкидо свойственна агрессивная, наступательная манера боя, совмещающая удары и броски. Во время боя обычно проводится одновременно несколько атак, причем сам боец ни на какую из них особенно не рассчитывает – он просто следует по “рисунку движения”. Любимым коньком хапкидо является ближний бой – в этой ситуации в ход идут локти и колени, техника которых в хапкидо очень развита и практически неотразима.
Hесмотря на высокую боевую эффективность, хапкидо мало распространено – причиной этого отсутствие соревнований – ведь большинство из техник этого искусства рассчитаны именно на то, чтобы травмировать противника. По этой пр ичине хапкидо часто называют “помойкой запрещенных приемов”. Действительно – большинство наиболее эффективных приемов боя во всех спортивных стилях запрещено – но ведь хапкидоины вовсе не желают соревноваться – им нужно лишь наиболее эффективно выживать в реальном бою. Поэтому происходит и обратный процесс – приемы хапкидо появляются в боевых разделах других боевых искусств – ведь не только за медалями люди приходят в спортивные залы. Возникают и оспортивленные направления хапкидо, где в качестве двигательной базы выступает каратэ или тэквондо – но это тупиковый путь, поскольку двигательная база вступает в конфликт с исполняемыми приемами – и в результате большинство бросков получается только на показательных выступлениях, а в бою все скатывается до простейшего кикбоксинга. Ведь нигде, кроме хапкидо, приемы не соединены единым принципом движения, нигде их потенциал не раскрывается так полно, как в этой системе.
В нашей стране хапкидо только начинается. Тем не менее, оно уже успело зарекомендовать себя среди специалистов – и не раз подтвердить свою эффективность.

На стене тренировочного зала на первом этаже здания штаб-квартиры Кёкусин кайкан можно видеть свидетельство (мэндзё мокуроку) о прохождении Оямой Масутацу курса самозащиты тростью и зонтиком в додзё мастера Дайто-рю айки дзю-дзюцу Ёсида Котаро. Оно так и называется – “Список приемов самозащиты тростью и зонтиком по системе Ёсида” (“Ёсида-сики сутэкки парасо-ру госин-дзюцу мокуроку”).
Некоторые приемы, из перечисленных в этом свидетельстве, поклонники Кёкусинкай могли видеть на страницах книги Оямы Масутацу “Хидэн Кёкусин каратэ” (“Секреты каратэ Кёкусин”), в англоязычной версии – “This Is Кагаtе” (“Это каратэ”). Там же в разделе “Иппон-кумитэ” имеются фотографии Оямы, запечатлевшие его во время исполнения бросков и болевых приемов, характерных для школ традиции айкикай будо. Это доказывает, что Ояма учился у мастера ЁСИДЫ не только приемам боя тростью и зонтиком, но и вообще технике Дайто-рю айки дзю-дзюцу.
Кем же он был – этот мастер Ёсида? Каков был его путь в боевых искусствах?
В настоящее время о Ёсиде известно не очень много – слишком мало материалов, касающихся его деятельности, сохранилось до наших дней. Неясно даже, живы ли сейчас какие-то его родственники, а из всех “многочисленных учеников”, о которых упоминает Ояма, широко известен лишь один – наставник Кондо Ка-цуюки, директор додзё школы Дайто-рю Симбукан в Коива на окраине токийского района Эдогава.
Мастер Кондо стал учеником Есиды в 1963 г., когда тот уже был в старческом возрасте, и провел близ него три года. Затем наставник Ёсида представил его тогдашнему патриарху Дайто-рю, ныне покойному Такэда Токимунэ. Токимунэ был сыном великого мастера Такэды Сокаку, который, как считается, впервые познакомил широкую публику с секретным боевым искусством клана Такэда и обучил ему другого знаменитого человека из мира будо – основателя айкидо Уэсибу Морихэя. Такэда Токимунэ был единственным человеком, который получил от Сокаку высшую мастерскую лицензию сокэ дайри – “полномочный патриарх” – и возглавил штаб-квартиру фамильной школы, находящуюся на Хоккайдо.
“Я стал учеником наставника ЁСИДЫ после того, как учитель переехал в Намэгава (г. Хитатэ) префектуры Ибараги. В то время у него была парализована левая сторона тела. Я же в ту пору был студентом университета и ездил в Намэгаву из Токио на выходные. Я помню, что, когда я вписывал свое имя и ставил свою печать в “Эймэйроку” (букв. “Записи имен героев” – так в Дайто-рю называется тетрадь, в которую заносится информация о новых учениках и присвоении степеней мастерства), то увидел немного выше имя сэнсэя Оямы”, – рассказывает Кондо Кацуюки. В то время Ояма уже был известен всей Японии как “убийца быков”, так что нет ничего странного в том, что Кондо сразу обратил внимание на его имя.
К сожалению, Кондо мало что помнит об учителе Ёсида, поскольку в то время его интересовали только приемы и ничего более. “Сейчас, когда я об этом думаю, мне становится очень жаль, что я не интересовался личностью наставника”, – говорит он.
Согласно имеющимся в распоряжении историков немногочисленным документам, Ёсида Котаро (1883-1966) родился в 1883 г. Служил в сухопутных войсках, но недолго, и дослужился лишь до чина подпоручика, потом поселился в г. Китами на острове Хоккайдо, где одно время заведовал частной библиотекой и газетным издательством. В 1915 г. он познакомился с мастером Такэда Сокаку и стал его учеником. Интересно, что, по словам Кондо Кацуюки, именно Ёсида представил Такэде будущего великого мастера Уэсибу Морихэя.
“Когда я заглянул в тетрадь благодарственных записей, хранившуюся у сокэ (патриарха) Такэда Токимунэ, то обнаружил расписку о получении в 1926 г. сэнсэем Ёсида жалованья в качестве кёдзю дайри – “полномочного инструктора” – от сэнсэя Такэда Сокаку. Таким образом, я узнал, что уже в тот период учитель Ёсида обладал высокой степенью кёдзю дайри”, – рассказывает Кондо.
В послевоенный период Ёсида Котаро некоторое время преподавал айки дзю-дзюцу школы Дайто-рю в токийском районе Тоёсима. Видимо, именно в это время к нему и пришел Ояма Масутацу. “Поскольку я еще ранее у себя на родине освоил основы школы Дайто-рю у наставника Хосоно Цунэдзиро, то с определенного момента сэнсэй Ёсида начал учить меня наряду с техникой боя без оружия приемам боя боевым железным веером (тэссэн) и железной дубинкой дзиттэ и другим разделам боя с оружием. По-видимому, сэнсэю больше всего нравилась техника боя с оружием. Такая техника изначально существовала в Дайто-рю, например, Такэда Сокаку преподавал своим ученикам приемы каса-дори – защиты от противника, когда одна рука защищающегося занята зонтиком, но, видимо, сэнсэй Ёсида многое добавил и от себя. Я думаю, что эти, добавленные им приемы, он и зафиксировал в списке, содержащемся в лицензии, врученной им мастеру Ояма”, – говорит Кондо Кацуюки.
В тот период, когда к мастеру Ёсида пришел Кондо, он уже не мог по-настоящему преподавать из-за паралича левой половины тела. Поэтому настоящего додзё у него не было, и с Кондо он большей частью занимался прямо у себя в комнате. Иногда Ёсида с помощью Томабэти Ёсими, ученика из додзе Хосоно выбирался во двор дома и там показывал на нем приемы. “Чтобы сэнсэй смог встать с подушки для сидения, я должен был подавать ему руку, но когда он схватывал меня своей единственной дееспособной правой рукой, я даже пошевелиться не мог, хотя вес у меня уже тогда был весьма солидный”, – рассказывает Кондо. Если вспомнить, что речь идет о парализованном восьмидесятилетнем калеке, можно вообразить себе, каким было его мастерство в годы расцвета.
Сам Ояма Масутацу на страницах “This is Karate” дал весьма впечатляющую характеристику Ёсиды Котаро как величайшего мастера будо:
“Мне хочется сказать несколько слов о моем учителе Ёсида Котаро, который с помощью специальных методов тренировки овладел невероятной техникой. Несмотря на то, что он является наилучшим учителем боевых искусств в школе Такэда и, вдобавок, величайшим авторитетом в других искусствах, вся его жизнь была тяжелой. Он был непревзойденным мастером в области айкидо, кэндо (фехтование на мечах), дзюдо и сюрикэн-дзюцу (техника метания лезвий). С другой стороны, это совершенно эксцентричный человек. Он всегда одет в традиционный японский костюм и носит с собой железный веер. Хотя у него есть дом, он предпочитает покидать его и жить своей собственной жизнью. Он говорит: “Мое жизненное призвание состоит в чтении и написании книг и в занятиях боевыми искусствами”. Если бы кто-нибудь сказал моему учителю: “Я заплачу Вам любые деньги, какие захотите, если Вы научите меня приемам каратэ”, – он, наверняка, не стал бы обучать этого человека. Если ученик не будет подходить ему как человек, Ёсида ничему не станет его обучать. Сегодня, когда он приближается к своему девяностолетию, хотя у него много последователей, и хотя многие из его учеников сейчас преподают каратэ в других школах, он по-прежнему живет в бедности.
Когда Ёсида был молод, он не знал поражений в схватках с представителями торидэ-дзюцу (техника болевых приемов, разновидность дзю-дзюцу), кэндо и дзюдо. Он всегда говорил, что боевые искусства предназначены для физической и психологической тренировки и дисциплинирования человека, а не для использования в качестве средств обогащения или удовлетворения тщеславия…
Я прочел множество книг и романов, посвященных боевым искусствам, но никогда не видел и не слышал о приемах, столь замечательных, как приемы моего учителя Ёсида. Можно сказать, что его мастерство и искусство были совершенными…
В качестве примера того, насколько в действительности превосходна техника этого человека, я сошлюсь на его способность ловить муху в полете парой палочек для еды. Это прием такого сорта, какой выполнить может лишь тот, чьи движения, техника и дыхание доведены до совершенства. Если осенью, когда погода холоднее, и мухи сонные, это может быть не таким уж трудным делом, то в середине лета, когда мухи очень активны, поймать их таким образом – дело нешуточное. Несмотря на это, примерно до пятидесятилетнего возраста Ёсида выполнял этот трудный прием с необычайной ловкостью…
Говорят, что для того, чтобы отработать свой прием ловли мухи палочками для еды, Есида повторил его около 300000 раз. Сначала он поймал пчелу, привязал ее к столбу ниткой и и упражнялся в ее ловле. Когда он убедился, что может поймать пчелу, он поймал большую муху, привязал ее нитью и упражнялся на ней. Он также детально изучал повадки и особенности полета мух. После многих тысяч повторений он овладел ловлей мухи на открытом пространстве. Я читал о таких вещах в книгах, но Ёсида – единственный человек, которого я реально видел выполняющим этот прием, и это не говоря уже о многом другом”.
Упоминает о мастере Ёсида Ояма Масутацу и на страницах своего журнала “Гэккан пава каратэ” (“Ежемесячник сильнейшего каратэ”; позже этот фрагмент был включен в книгу “Масу Ояма-но сэйкэн итигэки” – “Удар кулаком Маса Оямы”): “Сэнсэй всегда ходил в традиционном японском костюме с длинными, спускающимися вниз волосами… Когда он приходил ко мне домой, то обязательно звал из прихожей: “Прошу выйти! Прошу выйти”! – а потом громко спрашивал: “Дома ли господин Ояма”?”.
“Он производил впечатление очень страшного человека, – делится своим первым впечатлением от Ёсиды наставник Кондо. – Он очень четко произносил все слова, и от него веяло такой суровостью, что по всему телу проступал пот. Когда я с ним познакомился, то подумал: “Надо же, есть еще самураи”!”.
По словам Кондо Кацуюки, сэнсэй Ёсида никогда не смеялся и не шутил и требовал неукоснительного соблюдения традиционного этикета. Даже когда его жене требовалось куда-то выйти из дома, она приходила к нему, опускалась на колени в поклоне и сообщала, куда направляется.
В то же время Ёсида Котаро был ученым, и его квартира была набита различными книгами. Книжные шкафы в ней высились от пола до потолка, и, казалось, что Ёсида живет на пятачке, который они оставляют ему в пользование. В библиотеке мастера было множество книг по сингаку – науке о богах-ками. На обложках некоторых из них, по-видимому, написанных самим мастером, значилось: “Ёсида Котаро”. “Возможно, это были папки с материалами, подготовленными мастером в период его работы в газетном издательстве”, – предполагает Кондо Кацуюки.
Однажды, когда Кондо опаздывал на тренировку, он воспользовался услугой такси, и потом, поскольку в те времена поездки на такси для японцев еще были роскошью, Ёсида гордо представлял его всем своим гостям со словами: “Этот парень ездит ко мне на такси”!
Вскоре после того, как Кондо стал у него учиться, мастер вручил ему лист цветного картона, на котором засвидетельствовал прохождение курса Дайто-рю под его руководством. Вручая этот сертификат, он сказал ему: “Вероятно, ты мой последний ученик”…
Очень немногое сохранилось до сегодняшнего дня от сэнсэя Ёсида. Но память о нем жива – не в предметах и документах, а в сердцах учеников. Так, наставник Кондо говорит, что Ёсида Котаро научил его чувству собственного достоинства, которым обязательно должен обладать последователь будо. Вероятно, этому научился у него и Ояма Масутацу.
В своих воспоминаниях Ояма сообщает, что в 1962 г. получил от Ёсиды письмо и был этому очень рад. Когда же он в 1966 г. узнал о его кончине, то подумал, не было ли это письмо знаком о том, что великий мастер Дайто-рю вручает японское будо его заботам?
Данная статья взята из журнала “Додзё”. Спецвыпуск “Божественный кулак Оямы Масутацу”